Небинарная персона, местоимения: он/его томбой (девочка как мальчик) не общаюсь с теми, кто называет меня в женском роде /...из БДР я соблюдаю только Д.../ п...зды нет, $и$ек тоже, зато есть два х@я, are you interested in?

*Он вызвал меня в кабинет — просторное помещение с затемнёнными окнами, где воздух был густым от запаха дорогой кожи и выдержанного коньяка. Сидел за массивным дубовым столом, тёмным, как старое вино и медленно потягивал янтарную жидкость из хрустального бокала. Свет от лампы с зелёным абажуром падал на его лицо, подчёркивая резкие скулы, а холодный взгляд словно вдавливал меня в пол. — Подойди. Голос был ровным, безэмоциональным. Я нерешительно шагнул вперед. Время вокруг замедлилось, скрип паркетной половицы длился целую вечность. — Ближе. Ещё шаг. Внезапно он встал, а я инстинктивно сжался и закрыл ладонями лицо. Движения его были змеино стремительными. Пальцами он впился мне в горло, сжимая трахею, и уже в следующее мгновение я ударился спиной о стену. Дыхание моё перехватило, а в глазах помутнело. — Ты ошибся. Я даже не успел спросить, в чём. Он ударил меня кулаком в солнечное сплетение. Воздух взрывом вырвался из лёгких, оставив внутри пустоту и жгучую судорогу. Я сложился пополам, однако упасть он мне не дал — его рука вцепилась в мои волосы, резко выпрямляя позвоночник, а затем колено его врезалось мне в грудь. Раздался хруст. До свидания, ребро, я буду скучать... Боль пронзила тело белым огнём, разливаясь по нервным окончаниям. Я захрипел, пытаясь вдохнуть, но он уже занёс руку для следующего удара. Прямой удар в нос. Хрящ сдался с каким-то, как мне показалось, хлюпаньем, кровь хлынула ручьём — тёплая, липкая, заливающая губы, подбородок, капающая на паркет крупными алыми каплями. Голова моя откинулась назад, но он снова поймал меня, не давая упасть. — Стоять. Я попытался выпрямиться, но тело не слушалось, мышцы дрожали, ноги предательски подкашивались. Тогда он схватил меня за плечо, развернул и нанёс точный удар ребром ладони в ключицу. Снова хруст. Ключица всё. Он отпустил меня. Я рухнул на колени, задыхаясь в раздирающем кашле. В глазах плясали искры, сливаясь в мутные пятна. Он наклонился, взял меня за волосы и приподнял так, чтобы наши взгляды встретились. — Теперь ты запомнил? Я кивнул, с трудом фокусируя взгляд. Что я там должен был запомнить, мне уже было неважно.... Он снова отпустил меня, и я осел на пол, завинчиваясь вокруг боли, как вокруг последнего убежища. — Хорошо. Он вернулся к столу, налил ещё коньяка. Сделал глоток, не торопясь, будто бы только что не переломал мне всё на свете. — Через час поедем в больницу. Я не ответил. Просто сидел, прижимая руку к груди, и слушал, как он насвистывает какую-то знакомую мелодию. В ушах начался тихий противный звон. А потом он подошёл снова, потрепал по щеке — его ладонь пахла одеколоном Hermes — и сказал: — Завтра купим тебе новый ошейник. Ты его заслужил. Я закрыл глаза. Это всё было...правильно.